Памятники Герцену и Огареву

Архитектор Кокорин Виктор Дмитриевич.

Николай Андреевич Андреев, чье творчество хорошо известно москвичам по памятнику Н.В. Гоголю, воздвигнутому на Никитском бульваре в 1909 году, стал одним из наиболее представительных художников первых лет революции. Первой монументальной работой скульптора в серии памятников, возникших по Ленинскому Плану монументальной пропаганды стала голова Жоржа Жака Дантона (1918; гипс, не сохр.) для площади Революции. В 1919 году он выполняет фигуру «Свободы» для монумента, посвященного первой советской конституции, воздвигнутого перед зданием Моссовета на Советской (ныне Тверской) площади в Москве (проект обелиска принадлежит арх. Д.П. Осипову) и сразу обращает на себя внимание и государственных деятелей, и искусствоведов. В революционные годы работающие вместе братья Николай и Вячеслав Андреевы создают также ряд памятников портретного характера (скульптурные бюсты К. Маркса, Ф. Энгельса, барельефы с изображением Л.О. Бланки, Ф. Лассаля, К.А. Сен-Симона, Ш. Фурье, Р. Оуэна, А. Бабеля, Н.Г. Чернышевского, Г.В. Плеханова).

17 января 1920 года на заседании Совнаркома под председательством В.И. Ленина было принято постановление в честь 50-летия со дня смерти «великого русского писателя-социалиста» поставить в Москве памятник А.И. Герцену перед старым зданием Московского университета, переименовать Большую Никитскую улицу в улицу Герцена, а именами его друзей, «имевших весьма важное влияние на развитие русской оппозиционной и революционной мысли», назвать переулки: Газетный – улицей Огарева, Шереметевский– улицей Грановского, Долгоруковский – улицей Белинского, Чернышевский – улицей Станкевича.

Скульпторы Андреевы принимают самое активное участие во всех мемориальных мероприятиях, связанных с увековечиванием памяти «величайшего из революционных пророков России», как назвал Герцена А.В. Луначарский. Помимо изготовленных ими мемориальных досок для переименованных улиц, братья работают над созданием скульптурного образа писателя: В.А. Андрееву поручают выполнить большой бюст Герцена для торжественного заседания в Большом театре, Н.А. Андреев «в порядке общественной нагрузки» берется за создание памятника. В скором времени композиция становится парной – фигуры Герцена и Огарева симметрично расставлены в боковых частях двора, образованного выступающими ризалитами здания Московского университета, построенного М.Ф. Казаковым и перестроенного Д. Жилярди, и, воздвигнутые на высокие постаменты, хорошо читаются на фоне классицистического декора фасада. С бокового ракурса статуи, фланкирующие портик здания, уподобляются его колоннам, а такни плащей ниспадают таким образом, что образуют складки, напоминающие каннелюры дорических колонн. Откровенно демонстрируя свое почтение к архитектуре прошлых веков, Андреев намеренно добивается того эффекта, что установленные в иную историческую эпоху и следующие иным художественным идеалам, скульптурные изваяния становятся полноправной частью ансамбля.

Место для установки памятников было выбрано не случайно – Герцен и Огарев являлись выпускниками Московского университета. На упомянутом выше заседании Совнаркома было решено присвоить одной из аудиторий физико-математического факультета Московского университета «наименование аудитории имени А.И. Герцена и повесить там его портрет». Основатели студенческого кружка, участники которого не были согласны с действующим политическим устройством страны, вместе выпускали газету «Колокол», ставшую трибуной русской общественной мысли. В честь нее на следующий после закладки памятников день (21 января 1920 г.) вышла специально подготовленная по инициативе А.В. Луначарского, изданная Музеем революции однодневная газета «Колокол», в которой была опубликована статья наркома просвещения под названием «Коммунисты и Герцен». Будучи деятелями, развившими теорию «русского социализма», Герцен и Огарев могли служить яркими примерами для подражания в молодом советском обществе.

Работая над образом Герцена, художники прочли «Былое и думы», изучили все доступные им материалы – ознакомились со статьями о жизни и творчестве писателя, рассмотрели фотографии и репродукции с прижизненных портретов Герцена. Надо полагать, попалась Н.А. Андрееву и опубликованная в журнале «Нива» (1917, № 51-52, с. 778) фотография памятника на могиле Герцена в Ницце работы П.П. Забелло, изобразившего писателя стоящим на высоком постаменте со скрещенными на груди руками – таким Герцен запечатлен на фотографии 1866 года. Ту же позу выбирает Н.А. Андреев, но лишает образ предметной конкретики, предпочитая простые, обобщенные формы, хотя и не нарушая при этом портретной задачи. Современники отмечали величавую строгость концепции, внутреннюю силу образов и в то же время известный схематизм формы, подчиненность синтетического начала аналитическому. Работая над статуями, Н. Андреев увлекся изучением рациональной стороны кубизма. Не случайно основанием для фигур послужили постаменты, составленные из цилиндров, установленных на ступенчатые пирамиды (архитектор В.Д. Кокорин). Важное значение скульптор придает драпировкам, но, обыгрывая классический античный прием, ритмически располагая складки плащей Герцена и Огарева, стремится, всё же, к выразительности отвлеченных форм «рубленых плоскостей», резких граней, ломаных линий.

Памятники первых революционных лет выполнялись из недолговечных материалов и быстро разрушались под воздействием погодных условий. Из всех памятников, воздвигнутых в Москве по Плану монументальной пропаганды, сохранились скульптура «Мысль» (1913/1918), статуи Ф.М. Достоевского (1914/1918), К.А. Тимирязева (1923), Л.Н. Толстого (1913/1928) работы С.Д. Меркурова и памятник В. Воровскому (1924) М.И. Каца. Примечательно, что три из них были выполнены за несколько лет до революции из гранита, а установлены уже в рамках реализации Плана, что объясняет их сохранность. Тем большую историческую и художественную ценность представляют памятники Герцену и Огареву, по сию пору стоящие у старого здания Московского университета (ныне Институт стран Азии и Африки).